| |
Он построил то, что хотел
За мою жизнь разных встреч было немало. Что-то ушло безвозвратно, что-то осталось в памяти, что-то очень прочно вошло в жизнь. Я помню абсолютно все, что связано с нашими давними гастролями в Баку. Главным их обстоятельством и главным согревом для меня была семья Гурвич.
Баку тогда на меня произвел сильнейшее впечатление. Это был интернациональный город, причем не в лозунговом смысле, а в самом изначальном понятии. Там складывались потрясающие компании людей, близких друг другу по духу. Мы приходили в гости и видели не случайно собранных людей, которые пришли поглазеть на московских артистов, а людей, собирающихся вместе, потому что им интересно общаться друг с другом. Дом Гурвичей выделялся особой аурой.
Среда является очень сильным компонентом в жизни человека. Конечно, природа и родители делают свое дело, но среда очень сильно влияет на формирование личности. Гриша вырос в удивительной атмосфере. Его папа, Ефим Григорьевич был не компьютерно образованным человеком, а истинным мудрецом. К людям и жизни он относился с большой непафосной глубиной, иронией и юмором. Обаянием обладал необычайным. Мама Гриши, Майя Львовна была и красавицей, и умницей. Ее глаза всегда выражали больше, чем слова. С Гришиными родителями мы познакомились на отдыхе в Карловых Барах и подружились.
На гастролях в Баку мы часто виделись с ними и много общались.
Там я и познакомилась с Гришей, тогда еще совсем молодым человеком. Юлик Гусман пытался острить на его счет: вот наш местный вундеркинд, но я видела в этом молодом человеке живость ума необычайную. У Гриши было такое огромное желание поглощать все, что ему казалось интересным и ярким, что мне в силу моего родительского эгоизма, захотелось
познакомить его с моим сыном. Денис был года на четыре помладше, но они на самом деле подружились.
Гриша приехал в Москву, я их познакомила и он понравился Денису. Я была очень рада, ведь не всегда то, что нравится маме, нравится сыну, но тут наши симпатии сошлись и мне это было очень приятно. До той норы я Дениса одного никуда не отпускала, но с Гришей спокойно отправила его на отдых в Баку.
Потом Гриша какой-то период жил у нас. Помню, что это было совсем ненагрузочно. Я его воспринимала как своего. Он тогда поступал в ГИТИС. Я одобряла его желание, потому что видела эту невероятную страсть и волю к победе, что очень важно для будущего творца. Я верила в то, что он добьется своего обязательно.
В то время мы много разговаривали о театре, о театральной жизни. Он был увлечен необычайно, его мысли опережали одна другую.
Он шел к своей цели не из карьерных соображений, а из своей художественной направленности. Он знал, что хочет создать именно такой театр, с такой режиссурой, ставить такие спектакли. Это у него было определено,
К сожалению, я не часто бывала в его театре. Как-то мы встретились с Гришей и я ему сказала:
— Как тебе не стыдно. Ты меня в свой театр не приглашаешь.
А он мне:
— Ну, я же знаю, как вы заняты...
Так сложилось, что Гриша был очень активной частью общественно-художественной жизни театральной Москвы, он был тесно связан с ВТО, часто там выступал, а я, так уж получилось, в силу своих личных отношений, к этим местам близко не подхожу. Поэтому мы не варились в одной среде и это нас немножко разъединяло.
По телевидению я Гришу видела много раз. С удовольствием смотрела и «Времечко» и «Старую квартиру». Его яркая натура хорошо проявлялась на экране: такой умница, такой неравнодушный. Я была на 10-летии его театра и гордилась тем, что Гриша построил то, что он хотел, а это далеко не каждому удается, не спешил выползти из своей угловой «норы».
Галина Волчек
|
|
|
