| |
Любимый сын дома
Впервые я увидела Гришу в театре на Таганке, где работала завлитом. Он и Саша Бурав-ский пришли ко мне с каким-то (уже не помню каким) предложением. Они производили странное впечатление: один был длинный и нескладный, второй — толстый и нескладный. Оба что-то говорили, что-то предлагали. Как я понимаю теперь, они хотели осуществить революцию в серьезном драматическом театре. Но тогда я этого не понимала и эта пара наводила на меня ужас — от меня -то чего они хотят?
Спустя год-два я оказалась в Доме актера и снова встретилась с Гришей. Сначала я была немного ошеломлена. Молодой толстячок Гриша в большом зале репетировал что-то капустное. Я немного удивилась такому переходу от Таганки к капустнику. Потом мне позвонила Люся Черновская и нежным заговорщицким голосом сказала: «Гриша вам покажет такой театр и такую девочку». Прихожу. На сцене тоже нескладная Наташа Трихлеб с фонарем из-за кулисы что-то спела, и они победоносно на меня посмотрели. Больше ничего показано не было и я должна была восхититься «представлением».
Потом там же в зале шла репетиция номера «Мишки» — могу смотреть его без конца. В компании с Гришей выступали Наталья Трихлеб, Женя и Нина Дворжецкие, Юра Нифонтов, Лена Бушуева. Две девушки с голубым мишкой пели о знаменитых Мишках — Шатрове, Ульянове и других. Когда дошли до Горбачева, они просто поднимали к небу глаза и выразительно мычали. Это был убойный номер, и в то время — такая элегантность, такая молодость, такой вкус.
Для Дома актера моего времени Гриша Гурвич был тем же, кем Шура Ширвиндт для папиного Дома. После Ширвиндта на какой-то период капустники в Доме актера прекратились и вернулись только вместе с Гришей. Но завоевание звания признанного капустного маэстро идет медленно. Во всяком случае я не предвещала такой высоты, которую потом Гриша взял безоговорочно. Кажется все было просто. Но иногда шла пробуксовка по характеру (Гриша был упрям, давить, торопить невозможно), иногда — по вкусу. Помню, как мы раздражались: капустник надо делать, а он чем занят? Решаемся с его номером выйти на большую сцену вечером наряду с другими. Зрители не оценивают — номер как бы из другой оперы.
Но со своей компанией в капустниках на старые новые годы он становится абсолютным лидером как автор удивительных номеров, в которых, как в самых лучших традициях капустного жанра, есть юмор, грусть, лирика, безудержный смех — все слито воедино, да и сам Гриша ведет эти вечера уже по праву. А тут еще и аукционы, в которых ведущий Гриша проявляет такую эрудицию!!!
Когда он делал свой театр, было какое-то время, что он не мог отдать должное Дому актера. Он вдруг перестал делать капустники. Мы опять думали, чем он занят, если не занят в Доме актера, и вдруг получаем приглашение в театр-кабаре «Летучая мышь».
Сомнения и долгие были — зачем начинает какой-то театр, когда в Доме столько необходимого и без него не сделать. Честно говоря, думала, что попробует и вернется в родное гнездо, но хотелось, чтобы у него получилось.
Ну а потом был первый, еще робкий спектакль! Но потрясение, счастье, восторг, слезы радости. Театр родился и живет. Вернувшись в Дом, он ведет все молодежные посиделки. Ребята реагируют на каждую шутку, каждый жест.
А какие песни начинают староновогодние посиделки. Это же надо, чтобы совсем молодой человек был так просто мудр, так блистательно выражал мысль, так точно передавал оттенки грусти, радости ..., такую собирал ромашку в свой «хор».
Гриша это все делал совсем молодым. Он был, конечно, очень необычный. Мастера жанра делали капустники в гораздо более позднем возрасте. В Грише было удивительное сочетание юмора, лирики и гражданственности и, пожалуй, более ярко, чем в Ширвиндте, Жуке, Белинском. При своем таком ироническом взгляде на жизнь в нем было столько влюбленности в прошлое, в людей. Странно, что он не стал писателем и не все из сочиненного записывал. Я думаю, что он достиг уровня Горина. Тот все видел как бы сверху. Смеялся и плакал, но сам был высоко над этим. Вот так же высоко был и Гриша. Наверное, так он был воспитан.
Итак, Гриша — несомненный лидер Дома. Он уже любимый сын! Ждешь его новый спектакль в театре и всегда •— праздник.
Сначала удивлялась, потом привыкла, что Гриша удивительно помнит добро, испытывает уважение и даже любовь к Дому. Поразительный номер «Позвони мне, позвони...» заставил меня задуматься. На юбилее в самой разной, очень трудной аудитории — среди гостей Ширвиндт, Ульянов, Жванецкий, Паперный и т. д., Гриша затмил всех.
Блеск, восторг, невероятная благодарность за то, что ОН есть рядом.
Мария Владимировна Миронова говорила: «Скажите вашему Грише, что интеллигентный человек на сцене руку в карманах держать не будет, и пусть он погладит брюки, а девочкам надо постирать платья». При такой фигуре брюки всегда немножко мялись.
Гриша завоевал театральную Москву. Он стал признанным мастером, его ценит Гриша Горин, Миша Жванецкий, Шура Ширвиндт. И каждый раз он ошеломлял чувством профессиональной высоты.
Господи, а какое счастье — праздник дня рождения театра 13 марта. Не только не забывал позвать, но всегда давал слово от Дома, а я, даже когда была больна (и практически оглохла), все равно в первом ряду умирала от восторга. Как можно столько всего придумать, сочинить такие тексты. А главное, с каждым годом росло мастерство артистов. Всегда жалела, что мало кто, как я, имел возможность увидеть, как меняются ребята, как сложилась труппа, сколько в ней удивительно талантливых актеров — поющих, танцующих, играющих!
Удивляло меня и другое: «на Гришу» можно собрать такую «звездную» компанию.
Делаем вечер — открытие сезона. Гриша — режиссер. Приходят все заметные телезвезды, Гриша для них — абсолютный авторитет! Он уже ведущий «Старой квартиры». Каким же талантом, какой душой, какой эрудицией надо было обладать, чтобы имея, казалось бы, не телевизионную фактуру (толстый, с дергающимися мышцами лица), покорить внутренним обаянием, неподдельной любовью к прошлому).
А сейчас, когда вижу кадры Гриши, подтанцовывающего на сцене рядом с Зельдиным, с букетом в руках, не могу оторвать взгляд. До чего хорош!
Вспоминаю, как Гришка потрясающе ел — я это жутко ценю. В этом весь человек раскрывается. В Берлине в кафе, где всегда было много народа и нам подавали какую-то мурню, он так ел, что всем становилось весело.
Как член жюри он ездил на «Веселую козу». Там кормят в хорошем ресторане: подают закуску, первое, второе, чай, в меню написано — десерт. Но это уже никого не волновало. Все выпивали и десерт не нужен. Я смотрю на Гришу — он начинает заказывать десерты: один, два, три. Он это делал так красиво, так смачно, что, глядя на него, заказываю тоже.
А потом у него заболело плечо. И уже дальше не хочется вспоминать. Так рано, так безнадежно!..
И нет родного, чудного, теплого Гриши рядом. Последний Новый год в ресторане Дома он почему-то часто подходил к нашему столику, и, если я была чем-то отвлечена, разговаривал с моей Сашей — дочкой, такой свой, такой домашний.
Рано, рано он нас оставил, но столько сделал! Так незаменим!
Маргарита Эскина
|
|
|
