| |
Старый телевизор
Наши отношения с Гришей менялись в течение долгого знакомства. В начале было чисто отеческое чувство. Когда он появился в нашем совершенно безнадежном деле, околотеатральном мире веселья, очень трудном, потому что ты работаешь на профессионалов, и неудачи в области капустников могут вообще перечеркнуть твою судьбу. По остроумию и злободневности Гриша сразу занял эту нишу, с самого первого капустника. Он сам об этом говорил.
Когда мы с Марком Захаровым его увидели, Марк сказал: «Этот человек должен возглавить театр, может пока дать ему в «Ленкоме» какую — нибудь работу. А Гриша как бы стал страстно делать эти капустники. Потом Марк порекомендовал ему возглавить театр «Летучая мышь», которого как бы еще не было, но у которого слава была на Руси. Гриша к счастью это сделал.
Потом у меня возникло к нему чисто дружеское чувство, потому что в этом жанре он был наиболее талантлив и перспективен. Он жадно продвигался по жанру малой сатирически — иронической драматургии, создал свой театр, потом увлекся музыкальной стороной. Этого у нас вообще не было. Мы как — то все отдали американскому мюзиклу, а в России это оставалось на уровне потемкинской деревни. Гриша стал переводить это профессионально, по исполнению, по качеству, но не по мысли еще. По музыкальному качеству подошел к профессиональному уровню. А потом уже у меня появилось к нему некоторое уважительное чувство.
Этот толстый и немного застенчивый парень — он дико эрудирован. Практически я иногда не брал энциклопедию просто звонил ему и говорил : « Гриша кто сделал фильм «Красное и черное» в 39-м году, и он сразу отвечал.
Отсюда страсть решать кроссворды. Беседа с ним была действительно очень познавательна.
Я любил беседовать с ним. Он моложе меня на двадцать лет, а такая уйма знаний. Какие новые молодые люди приходят в наше искусство.
Теперь это все оборвалось, это очень обидно, потому что, я считаю, он ушел на взлете. Он и свой театр довел до технически абсолютно американо — европейского уровня. А те ступеньки, по которым он мог пройти — создать не просто театр, а русский мюзикл, создать однозначно свое. И сам он уже был готов к этому, и сцену получил, трудную, неудобную, но большую, и собрал единомышленников. И вот случилось, то, что случилось.
Я печально смотрю на будущее, хотя не хочу опускать руки. Но я знаю, уход лидера для театра губителен. Талантливые люди без того, чтобы им говорили «так надо или так» ничего не могут сделать. Гриша мог выйти на такую аудиторию в «Доме актера» и взять внимание на час. И доставлять такую радость людям, которые искушены в этом жанре...
Гриша обладал невероятным качеством остроумия — это острота и ум. Он умудрялся находить общий язык. Я его называл «анастомоз культуры». Я видел, как старые актеры его слушали, а молодые, кода он с ними выходил танцевать, бить чечетку и петь, признавали его за своего. Он обладал бешеной энергией. В нем преобладала жажда творчества. Отсюда и театр, и капустники, и «Старая квартира», и фильмы на телевидении. Это не многим дано. Возможно, наш век забирает своих. Гриша был человек старой культуры. Думаю, двадцатый век погорячился и забрал его, а ему бы и в двадцать первом веке было бы что делать.
Григорий Горин
|
|
|
